Не верь мне, друг, когда, в избытке горя

О, если ты спокоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь. И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и несчастье, Которым в сущности цена одна. И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев куршенье можешь снова, Без прежних сил-возобновить свой труд. И если ты способен все что стало Тебе привычным выложить на стол, Все проиграть и вновь начать сначала, Не пожалев того, что приобрел. И если можешь сердце, нервы, жилы, Так завести чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы, И только воля говорит: "Держись!" И если можешь: быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить, И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить. И если будешь мерить расстоянья Секундами пускаясь в дальний бег, Земля - твое, мой мальчик достоянье, И более того, ты- человек!

"Заповедь"

Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть час не пробил, жди, не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других. Умей мечтать, не став рабом мечтанья, И мыслить, мысли не обожествив; Равно встречай успех и поруганье, He забывая, что их голос лжив; Останься тих, когда твое же слово Калечит плут, чтоб уловлять глупцов, Когда вся жизнь разрушена и снова Ты должен все воссоздавать c основ. Умей поставить в радостной надежде, Ha карту все, что накопил c трудом, Bce проиграть и нищим стать как прежде И никогда не пожалеть o том, Умей принудить сердце, нервы, тело Тебе служить, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело И только Воля говорит: "Иди!" Останься прост, беседуя c царями, Будь честен, говоря c толпой; Будь прям и тверд c врагами и друзьями, Пусть все в свой час считаются c тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье Часов и дней неуловимый бег, - Тогда весь мир ты примешь как владенье Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

мне посылает преданных друзей.
И мы живем друг другу помогая,
и не жалеем, сказанных идей.

Мне нравится со счастьем обниматься,
не думать, что когда-то не везло.
И просыпаясь утром, улыбаться,
не вспоминать, что было в жизни зло.

Мне нравится, что годы прибавляясь,
несут лишь отношений чистоту.
Живем теперь, с друзьями удивляясь,
что видим еще жизни красоту.

Еще мне нравится, что есть любовь на свете,
которая всем продлевает век.
И что на нашей голубой планете,
судьбы хозяин, только человек.

И будем жить, и будем улыбаться,
что беды не коснулись вдруг, сейчас.
А осенью, вновь будем удивляться,
что под ногами, золото у нас.


У меня конкурс чтецов, выбрала стих, а автора не знаю, срочно напишите мне Автора

начинаю что то вспоминать )) Бывали времена я грезил снами. Но детство вновь уж не вернуть. Я веровал в любвь и счастье. И я надеялся что верен этот путь. И уверял себя но нити оборвались. И нет теперь уверенности в нём. Какая вера в этом бренном счастье, Когда вокруг главенствует любовь. И не любовь скорее уж несчастье. Какое счастье в долбанной любви. скорее даже ненависть иль безразличья. Безлик тот путь но мне уж не свернуть.. Но этот мир он мой же изначально! Я грел его и создавал с крупиц. И вот пришел момент влюбиться в настоящем, Я только за.. Хочу ее любить.. Любить настолько что б не спать ночами, Всегда лишь рядом быть и обнимать, Ни в чем и никогда не упрекать. А если горе вдруг к нам постучится С тобою вместе с ним сразиться, Мы вместе нас не кто не разорвет! Улыбку по утрам твою лишь видеть И мило на ночь. Так же утром целовать.. И солнце осветило проблеском - УДАЧА!!! И я воспрянул от тоски и воспорил.. Ура вот далгожданое моё то счастье Ода оно но не ко мне увы.. И сон прошел осталось только бремя Тоска и скуки повседневной суеты И все же не теряю то мгновенье: Пожалуста во сне хотяб ты приходи...

свои силы. Он
крепился, стараясь не поддаваться чувству дурноты, затопившему, словно
прилив, все его существо. Это чувство поднималось волной и мутило
сознание. Временами он словно тонул, погружаясь в забытье и силясь
выплыть, но каким-то необъяснимым образом остатки воли помогали ему снова
выбраться на поверхность.
Он лежал на спине неподвижно и слышал, как хриплое дыхание волка
приближается к нему. Оно ощущалось все ближе и ближе, время тянулось без
конца, но человек не пошевельнулся ни разу. Вот дыхание слышно над самым
ухом. Жесткий сухой язык царапнул его щеку словно наждачной бумагой. Руки
у него вскинулись кверху - по крайней мере он хотел их вскинуть - пальцы
согнулись как когти, но схватили пустоту. Для быстрых и уверенных движений
нужна сила, а силы у него не было.
Волк был терпелив, но и человек был терпелив не меньше. Полдня он
лежал неподвижно, борясь с забытьем и сторожа волка, который хотел его
съесть и которого он съел бы сам, если бы мог. Время от времени волна
забытья захлестывала его, и он видел долгие сны; но все время, и во сне и
наяву, он ждал, что вот-вот услышит хриплое дыхание и его лизнет шершавый
язык.
Дыхание он не услышал, но проснулся оттого, что шершавый язык
коснулся его руки. Человек ждал. Клыки слегка сдавили его руку, потом
давление стало сильнее - волк из последних сил старался вонзить зубы в
добычу, которую так долго подстерегал. Но и человек ждал долго, и его
искусанная рука сжала волчью челюсть. И в то время как волк слабо
отбивался, а рука так же слабо сжимала его челюсть, другая рука
протянулась и схватила волка. Еще пять минут, и человек придавил волка
всей своей тяжестью. Его рукам не хватало силы, чтобы задушить волка, но
человек прижался лицом к волчьей шее, и его рот был полон шерсти. Прошло
полчаса, и человек почувствовал, что в горло ему сочится теплая струйка.
Это было мучительно, словно ему в желудок вливали расплавленный свинец, и
только усилием воли он заставлял себя терпеть. Потом человек перекатился
на спину и уснул.
На китобойном судне "Бедфорд" ехало несколько человек из научной
экспедиции. С палубы они заметили какое-то странное существо на берегу.
Оно ползло к морю, едва передвигаясь по песку. Ученые не могли понять, что
это такое, и, как подобает естествоиспытателям, сели в шлюпку и поплыли к
берегу. Они увидели живое существо, но вряд ли его можно было назвать
человеком. Оно ничего не слышало, ничего не понимало и корчилось на песке,
словно гигантский червяк. Ему почти не удавалось продвинуться вперед, но
оно не отступало и, корчась и извиваясь, продвигалось вперед шагов на
двадцать в час.


Через три недели, лежа на койке китобойного судна "Бедфорд", человек
со слезами рассказывал, кто он такой и что ему пришлось вынести. Он
бормотал что-то бессвязное о своей матери, о Южной Калифорнии, о домике
среди цветов и апельсиновых деревьев.
Прошло несколько дней, и он уже сидел за столом вместе с учеными и
капитаном в кают-компании корабля. Он радовался изобилию пищи, тревожно
провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо
выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть
ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит. Он
расспрашивал о запасах провизии повара, юнгу, самого капитана. Они без
конца успокаивали его, но он никому не верил и тайком заглядывал в
кладовую, чтобы убедиться собственными глазами.
Стали замечать, что он поправляется. Он толстел с каждым днем. Ученые
качали головой и строили разные теории. Стали ограничивать его в еде, но
он все раздавался в ширину, особенно в поясе.
Матросы посмеивались. Они знали, в чем дело. А когда ученые стали
следить за ним, им тоже стало все ясно. После завтрака он прокрадывался на
бак и, словно нищий, протягивал руку кому-нибудь из матросов. Тот
ухмылялся и подавал ему кусок морского сухаря. Человек жадно хватал кусок,
глядел на него, как скряга на золото, и прятал за пазуху. Такие же
подачки, ухмыляясь, давали ему и другие матросы.
Ученые промолчали и оставили его во покое. Но они осмотрели
потихоньку его койку. Она была набита сухарями. Матрац был полон сухарей.
Во всех углах были сухари. Однако человек был в здравом уме. Он только
принимал меры на случай голодовки - вот и все. Ученые сказали, что это
должно пройти. И это действительно прошло, прежде чем "Бедфорд" стал на
якорь в гавани Сан-Франциско.

(замените местоимение ОН на местоимение Я. разделите текст на 3 абзаца)