Расшифруйте предложение - На следующий день мы всей семьёй сидели за столом и ждали отца к обеду .

калашников-носитель лучших черт русско-национального характера"

одно предложение

Вот отрывок помогите !!!

Ясные дни миновали, и Марусе опять стало хуже. На все наши ухищрения, с целью занять ее, она смотрела равнодушно своими большими потемневшими и неподвижными глазами, и мы давно уже не слышали ее смеха. Я стал носить в подземелье свои игрушки, но и они развлекали девочку только на короткое время. Тогда я решился обратиться к своей сестре Соне.У Сони была большая кукла, с ярко раскрашенным лицом и роскошными льняными волосами, подарок покойной матери. На эту куклу я возлагал большие надежды и потому, отозвав сестру в боковую аллейку сада, попросил дать мне ее на время. Я так убедительно просил ее об этом, так живо описал ей бедную больную девочку, у которой никогда не было своих игрушек, что Соня, которая сначала только прижимала куклу к себе, отдала мне ее и обещала в течение двух-трех дней играть другими игрушками, ничего не упоминая о кукле.Действие этой нарядной фаянсовой барышни на нашу больную превзошло все мои ожидания. Маруся, которая увядала, как цветок осенью, казалось, вдруг опять ожила. Она так крепко меня обнимала, так звонко смеялась, разговаривая со своею новою знакомой... Маленькая кукла сделала почти чудо: Маруся, давно уже не сходившая с постели, стала ходить, водя за собою свою белокурую дочку, и по временам даже бегала, попрежнему шлепая по полу слабыми ногами.Зато мне эта кукла доставила очень много тревожных минут. Прежде всего, когда я нес ее за пазухой, направляясь с нею на гору, в дороге мне попался старый Януш, который долго провожал меня глазами и качал головой. Потом дня через два старушка няня заметила пропажу и стала соваться по углам, везде разыскивая куклу. Соня старалась унять ее, но своими наивными уверениями, что ей кукла не нужна, что кукла ушла гулять и скоро вернется, только вызывала недоумение служанок и возбуждала подозрение, что тут не простая пропажа. Отец ничего еще не знал, но к нему опять приходил Януш и был прогнан на этот раз с еще бо́льшим гневом; однако в тот же день отец остановил меня на пути к садовой калитке и велел остаться дома. На следующий день повторилось то же, и только через четыре дня я встал рано утром и махнул через забор, пока отец еще спал.На горе дела опять были плохи. Маруся опять слегла, и ей стало еще хуже; лицо ее горело странным румянцем, белокурые волосы раскидались по подушке; она никого не узнавала. Рядом с ней лежала злополучная кукла, с розовыми щеками и глупыми блестящими глазами.Я сообщил Валеку свои опасения, и мы решили, что куклу необходимо унести обратно, тем более что Маруся этого и не заметит. Но мы ошиблись! Как только я вынул куклу из рук лежащей в забытьи девочки, она открыла глаза, посмотрела перед собой смутным взглядом, как будто не видя меня, не сознавая, что с ней происходит, и вдруг заплакала тихо-тихо, но вместе с тем так жалобно, и в исхудалом лице, под покровом бреда, мелькнуло выражение такого глубокого горя, что я тотчас же с испугом положил куклу на прежнее место. Девочка улыбнулась, прижала куклу к себе и успокоилась. Я понял, что хотел лишить моего маленького друга первой и последней радости ее недолгой жизни.

свои силы. Он
крепился, стараясь не поддаваться чувству дурноты, затопившему, словно
прилив, все его существо. Это чувство поднималось волной и мутило
сознание. Временами он словно тонул, погружаясь в забытье и силясь
выплыть, но каким-то необъяснимым образом остатки воли помогали ему снова
выбраться на поверхность.
Он лежал на спине неподвижно и слышал, как хриплое дыхание волка
приближается к нему. Оно ощущалось все ближе и ближе, время тянулось без
конца, но человек не пошевельнулся ни разу. Вот дыхание слышно над самым
ухом. Жесткий сухой язык царапнул его щеку словно наждачной бумагой. Руки
у него вскинулись кверху - по крайней мере он хотел их вскинуть - пальцы
согнулись как когти, но схватили пустоту. Для быстрых и уверенных движений
нужна сила, а силы у него не было.
Волк был терпелив, но и человек был терпелив не меньше. Полдня он
лежал неподвижно, борясь с забытьем и сторожа волка, который хотел его
съесть и которого он съел бы сам, если бы мог. Время от времени волна
забытья захлестывала его, и он видел долгие сны; но все время, и во сне и
наяву, он ждал, что вот-вот услышит хриплое дыхание и его лизнет шершавый
язык.
Дыхание он не услышал, но проснулся оттого, что шершавый язык
коснулся его руки. Человек ждал. Клыки слегка сдавили его руку, потом
давление стало сильнее - волк из последних сил старался вонзить зубы в
добычу, которую так долго подстерегал. Но и человек ждал долго, и его
искусанная рука сжала волчью челюсть. И в то время как волк слабо
отбивался, а рука так же слабо сжимала его челюсть, другая рука
протянулась и схватила волка. Еще пять минут, и человек придавил волка
всей своей тяжестью. Его рукам не хватало силы, чтобы задушить волка, но
человек прижался лицом к волчьей шее, и его рот был полон шерсти. Прошло
полчаса, и человек почувствовал, что в горло ему сочится теплая струйка.
Это было мучительно, словно ему в желудок вливали расплавленный свинец, и
только усилием воли он заставлял себя терпеть. Потом человек перекатился
на спину и уснул.
На китобойном судне "Бедфорд" ехало несколько человек из научной
экспедиции. С палубы они заметили какое-то странное существо на берегу.
Оно ползло к морю, едва передвигаясь по песку. Ученые не могли понять, что
это такое, и, как подобает естествоиспытателям, сели в шлюпку и поплыли к
берегу. Они увидели живое существо, но вряд ли его можно было назвать
человеком. Оно ничего не слышало, ничего не понимало и корчилось на песке,
словно гигантский червяк. Ему почти не удавалось продвинуться вперед, но
оно не отступало и, корчась и извиваясь, продвигалось вперед шагов на
двадцать в час.


Через три недели, лежа на койке китобойного судна "Бедфорд", человек
со слезами рассказывал, кто он такой и что ему пришлось вынести. Он
бормотал что-то бессвязное о своей матери, о Южной Калифорнии, о домике
среди цветов и апельсиновых деревьев.
Прошло несколько дней, и он уже сидел за столом вместе с учеными и
капитаном в кают-компании корабля. Он радовался изобилию пищи, тревожно
провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо
выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть
ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит. Он
расспрашивал о запасах провизии повара, юнгу, самого капитана. Они без
конца успокаивали его, но он никому не верил и тайком заглядывал в
кладовую, чтобы убедиться собственными глазами.
Стали замечать, что он поправляется. Он толстел с каждым днем. Ученые
качали головой и строили разные теории. Стали ограничивать его в еде, но
он все раздавался в ширину, особенно в поясе.
Матросы посмеивались. Они знали, в чем дело. А когда ученые стали
следить за ним, им тоже стало все ясно. После завтрака он прокрадывался на
бак и, словно нищий, протягивал руку кому-нибудь из матросов. Тот
ухмылялся и подавал ему кусок морского сухаря. Человек жадно хватал кусок,
глядел на него, как скряга на золото, и прятал за пазуху. Такие же
подачки, ухмыляясь, давали ему и другие матросы.
Ученые промолчали и оставили его во покое. Но они осмотрели
потихоньку его койку. Она была набита сухарями. Матрац был полон сухарей.
Во всех углах были сухари. Однако человек был в здравом уме. Он только
принимал меры на случай голодовки - вот и все. Ученые сказали, что это
должно пройти. И это действительно прошло, прежде чем "Бедфорд" стал на
якорь в гавани Сан-Франциско.

(замените местоимение ОН на местоимение Я. разделите текст на 3 абзаца)