снег пушистый снег безбрежный ни тропинок ни дорог как из ваты дремлет тихий....... продолжить стих

поселилась осень...Горели тёмным пурпуром клёны...Около леса как в мягкой постели выспаться можно покой и простор.листья поблёкнут ешё не успели жёлты и свежи лежат как ковёр.

картинах больше ощущается скорое приближение зимы обведи квадратом. Подчеркни голубым карандашом те слова из которых это видно

Задание№4.

Осень

В эту осень
В самой чаще
Дом с крылечком в землю вмерз
И дымит,
Как настоящий
Деревянный паровоз.
На дороге встретится —
Фары-окна светятся.
Загудит своей трубой,
Напугает нас с тобой.

Высушены и легки
В эту осень
Васильки.
Спят в стогу —
В своём дому,
Не откроют никому.
Лишь овечке
В зимний вечер
Выйдут из дому навстречу.

В эту осень
Лис не рад,
В эту осень
Листопад
Рыжим, огненным хвостом
Заметает лисий дом.

И кружатся листья, листья,
Будто лисы, лисы, лисы.
Даже старая лиса
Изумилась:
«Чудеса!
Где лисёнок?
Где листёнок? —
Ушки, хвостики, глаза!»

В эту осень
Куст калины
Загорелся и горит,
Загорелся и горит —
Ничего не говорит.
Ничего не говоря,
Догорит до января.
Полыхай огня красней —
Будут ягоды вкусней!

В эту осень
На заре
Роет норы крот в горе.
На рассвете вся гора
В грудах злата-серебра.
В белом инее
Гора.
В белом инее
Нора.
На заре
Крот в норе
Утопает в серебре.

Он все равно меня переживет,
И будет жив мой край, гнездо в котором
И белый голубь вьет, и черный ворон.

Я верую, что будет жить, как жил,
Мой малый род, чье мужество, бывало,
И мужество и силу возвращало
Мне, потерявшему остаток сил

И пусть потом иные песни сложат,
Но все же люди, прошлое ценя,
Те песни тоже будут петь, быть может,
Что пели и при мне и до меня.

И что с тобой, народ мой, ни случится,
Я знаю, будет жив язык родной,
В звучании которого продлится
Моя судьба и век недлинный мой
С сайта http://www.inpearls.ru/

нагнулся и увидел небольшого щенка, белого с черными пятнами, который, несмотря на все свои старания, никак не мог вылезть из воды, бился, скользил и дрожал всем своим мокреньким и худеньким телом. Герасим поглядел на несчастную собачонку, подхватил ее одной рукой, сунул ее к себе в пазуху и пустился большими шагами домой. Он вошел в свою каморку, уложил спасенного щенка на кровати, прикрыл его своим тяжелым армяком, сбегал сперва в конюшню за соломой, потом в кухню за чашечкой молока. Осторожно откинув армяк и разостлав солому, поставил он молоко на кровать. Бедной собачонке было всего недели три, глаза у ней прорезались недавно; один глаз даже казался немножко больше другого; она еще не умела пить из чашки и только дрожала и щурилась. Герасим взял ее легонько двумя пальцами за голову и принагнул ее мордочку к молоку. Собачка вдруг начала пить с жадностью, фыркая, трясясь и захлебываясь. Герасим глядел, глядел да как засмеется вдруг… Всю ночь он возился с ней, укладывал ее, обтирал и заснул наконец сам возле нее каким-то радостным и тихим сном.

Ни одна мать так не ухаживает за своим ребенком, как ухаживал Герасим за своей питомицей. (Собака оказалась сучкой.) Первое время она была очень слаба, тщедушна и собой некрасива, но понемногу справилась и выравнялась, а месяцев через восемь, благодаря неусыпным попечениям своего спасителя, превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами. Она страстно привязалась к Герасиму и не отставала от него ни на шаг, все ходила за ним, повиливая хвостиком. Он и кличку ей дал – немые знают, что мычанье их обращает на себя внимание других, – он назвал ее Муму. Все люди в доме ее полюбили и тоже кликали Мумуней. Она была чрезвычайно умна, ко всем ласкалась, но любила одного Герасима.Герасим сам ее любил без памяти… и ему было неприятно, когда другие ее гладили: боялся он, что ли, за нее, ревновал ли он к ней-бог весть! Она его будила по утрам, дергая его за полу, приводила к нему за повод старую водовозку, с которой жила в большой дружбе, с важностью на лице отправлялась вместе с ним на реку, караулила его метлы и лопаты, никого не подпускала к его каморке. Он нарочно для нее прорезал отверстие в своей двери, и она как будто чувствовала, что только в Герасимовой каморке она была полная хозяйка, и потому, войдя в нее, тотчас с довольным видом вскакивала на кровать. Ночью она не спала вовсе, но не лаяла без разбору, как иная глупая дворняжка, которая, сидя на задних лапах и подняв морду и зажмурив глаза, лает просто от скуки, так, на звезды, н обыкновенно три раза сряду – нет! тонкий голосок Муму никогда не раздавался даром: либо чужой близко подходил к забору, либо где-нибудь поднимался подозрительный шум или шорох… Словом, она сторожила отлично. Правда, был еще, кроме ее, на дворе старый пес желтого цвета, с бурыми крапинами, по имени Волчок, но того никогда, даже ночью, не спускали с цепи, да и он сам, по дряхлости своей, вовсе не требовал свободы – лежал себе, свернувшись, в своей конуре и лишь изредка издавал сиплый, почти беззвучный лай, который тотчас же прекращал, как бы сам чувствуя всю его бесполезность. В господский дом Муму не ходила и, когда Герасим носил в комнаты дрова, всегда оставалась назади и нетерпеливо его выжидала у крыльца, навострив уши и поворачивая голову то направо, то вдруг налево, при малейшем стуке за дверями…