стихотворение Лермонтово на севере диком сделать стихотворный размер

согнуться, упасть. Ветви их переплетались и, как крепкие руки, лежали на плечах друг друга.​И вот одна сосна решила, что со всеми ей душно и тесно, что шелест её хвойных игл теряется в общем шуме, что запах её смолы не выделяется, и шишки, которые она роняет на землю, смешивается с другими. Трудно сказать, где ростки из её семян.​Покинула она дружную семью.​Выбежала из лесу и встала одна, на отшибе. Солнце её палит, ветер гнёт, дождь, град секут, а поддержать и защитить некому.​Искривился ствол, обломались ветви. Стоит она кривобокая, глаз не радует и для дела не годится. Определи главную тему текста.?

одиноко5)Белеет парус одинокий

Я ль на свете всех милее
всех румяней и белее?
----------------
Подруга дней моих суровых
Голубка дряхлая моя!
------------
Сижу за решеткой в темнице сырой
---------------
Урну с водой уронив об утес ее дева разбила
-------------------------
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна

У врат обители святой
Стоял просящий подаянья,

ТРИ ПАЛЬМЫ

(Восточное сказание)

В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый, под сенью зеленых листов,
От знойных лучей и летучих песков.

И многие годы неслышно прошли;
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.

И стали три пальмы на бога роптать:
"На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?
Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор?..
Не прав твой, о небо, святой приговор!"

И только замолкли - в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,
Звонком раздавались нестройные звуки,
Пестрели коврами покрытые вьюки,
И шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров;
Их смуглые ручки порой подымали,
И черные очи оттуда сверкали...
И, стан худощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.

И конь на дыбы подымался порой,
И прыгал, как барс, пораженный стрелой;
И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке;
И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.

Вот к пальмам подходит, шумя, караван:
В тени их веселый раскинулся стан.
Кувшины звуча налилися водою,
И, гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,
И щедро их поит студеный ручей.

Но только что сумрак на землю упал,
По корням упругим топор застучал,
И пали без жизни питомцы столетий!
Одежду их сорвали малые дети,
Изрублены были тела их потом,
И медленно жгли до утра их огнем.

Когда же на запад умчался туман,
Урочный свой путь совершал караван;
И следом печальный на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой и холодный;
И солнце остатки сухие дожгло,
А ветром их в степи потом разнесло.

И ныне все дико и пусто кругом -
Не шепчутся листья с гремучим ключом:
Напрасно пророка о тени он просит -
Его лишь песок раскаленный заносит
Да коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.